Россияне, зомбированные многолетним пропагандистским победобесием, полагают, что победа может иметь лишь один облик: подписание безоговорочной капитуляции в логове врага (в его поверженной столице).
А поражение — это тотальный геноцид этноса. С выводом: раз мы до сих пор живы, значит, непобедимы.
Но это вовсе не так.
Ни один жизненно важный центр России не был затронут Крымской войной. Она коснулась лишь ее далекой периферии. Даже Крым полностью интервенты занять не смогли. Москва не сгорела. Петербург и Кронштадт не были захвачены морскими десантами Антанты. Но Россия ту войну однозначно проиграла. Подписанный мир не был «безоговорочной капитуляцией», но он зафиксировал немалые уступки Российской империи.
Ни один японский солдат не ступил на территорию России в 1905 году. А Россия ту войну проиграла. Нет, и это не было безоговорочной капитуляцией. И даже пол-Сахалина Витте отспорил. Но поражение все равно было.
Ни одна европейская колония не вторгалась на территории своих европейских метрополий — и тем менее все они (от США до Вьетнама) в конце концов выиграли свои войны за независимость.
Иногда войны кончаются просто возвращением к довоенным условиям. Иногда — взаимными уступками.
Иногда — фиксацией мелких успехов одной из сторон (пара приграничных крепостей или городков)
Иногда — репарациями и контрибуцией.
Иногда — просто навязанным династическим браком.
Поэтому тезис «Украина не может дойти до Москвы и Челябинска, а, значит, не может победить Россию» — ложен. Равно как и тезис «Россия не может победить, так как Украина не капитулирует».
И это не говоря уже о том, что нечто, сейчас кажущееся победой, на самом деле может быть зародышем будущего катастрофического поражения. И о том, что победа военного вождя может обернуться многолетней бедой для его же народа.
