С церковными рефлексами такие слова о. Андрея, конечно, несовместимы.
Но «не все так однозначно».
Чин церковного венчания появляется довольно поздно.
(далее из моей книги «Церковь в мире людей»)
Тертуллиан свидетельствовал, что христиане заключали брак через участие в общепринятой церемонии: «Что же касается совершения частных и общественных обрядов, таких, как надевание тоги, помолвки, свадьбы, наречение имени, то, я полагаю, здесь невозможно усмотреть даже какой-либо намек на идолопоклонство… Правда, все эти обряды сопровождаются жертвоприношениями. Но ведь зовут меня не на жертвоприношение, а раз так, выполнение мною долга возможно. О, если бы нам только было дано и не видеть того, что нам запрещено делать! Но поскольку лукавый настолько заполонил мир идолопоклонством, нам дозволено присутствовать на некоторых церемониях, где мы отдаем свой долг не идолу, а человеку. Если меня позовут на жреческую службу и жертвоприношение, я не пойду (это ведь обряд, посвященный самому идолу) и не буду ничему подобному способствовать ни советом, ни деньгами, ни чем-то другим. Если меня позовут на жертвоприношения и я на него отправлюсь, я буду соучастником идолопоклонства. Но если меня связывает с приносящим жертву человеком какая-либо посторонняя причина, я буду лишь зрителем жертвоприношения» (Об идолопоклонстве, 16)[1].
Поскольку Тертуллиан не противопоставляет языческому чину бракосочетания какого-либо христианского обряда, постольку следует, что христианского чина венчания в это время еще не существовало
«Изначально домашний свадебный обряд христианизируется с начала IV века как на Востоке, так и на Западе прежде всего через присутствие на нем епископа или пресвитера»[2].
Само присутствие священника считалось формой признания законности брака со стороны Церкви.
В IV веке мы видим, что священник читал благословляющие молитвы дома у родителей невесты или на брачном пиру, т.е. не в храме и не на богослужебном собрании.
Вообще «древней церковью брак рассматривался как таинство независимо от того, сопутствовал ли ему церковный обряд… В древней Руси венчание было формой заключения брака у верхнего слоя народа и медленно проникло в низы (в конце XVII века)»[3].
Канонический сборник начала 16 века говорил: «Если кто не венчался с женою, а достоин поповства, то, повенчавшись, станет попом. Достоит бо и с детьми венчать»[4].
[1] Тертуллиан. Избранные сочинения. М., 1994, сс. 263-264.
[2] Хулап В. Церковное заключение брака на Востоке и Западе в 4-6 веках // Кафоликия. Сборник научных статей. Минск. 2003, с. 44.
[3] Венчание // Христианство. Энциклопедический словарь. Т. 1. — М., 1995, с. 351.
[4] Материалы для истории древне-русской покаянной дисциплины. Тексты и заметки // Смирнов С. Древне-русский духовник. Исследование из истории церковного быта. М., 1914, с. 52. Об истории венчаний см.: Покровский А. Брачные молитвы и благословения древней Церкви (I-X вв) // В память столетия Московской Духовной Академии. Сборник статей, принадлежащих бывшим и настоящим членам академической корпорации. Сергиев Посад, 1915, ч. 2. (Републикация: Богословский сборник. Изд-е ПСТБИ, №№ 12 и13).
***
Церковь признавала светские и языческие формы заключения брачного союза и не перевенчивала новокрещеных взрослых калмыков-«буддистов».
Я так понимаю, что главное в брачном обряде — это публичная декларация верности друг другу. Критерии этой публичности неясны. Это публикация в газетах? Собрание всего села? Присутствие близких друзей?
Или же главное — употребление терминов: взаимное наречение друг друга именно мужем и женой? Опять же — публичное или интимное?
Что такое вообще «таинство брака»? Целомудренный символический обряд, не преводящий сам по себе к чуду рождения новой жизни, или же то действие, когда «двое в одну плоть будут»?
«Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». А как сочетает Бог? Только ли через священника и храмовый обряд? А царя Соломона Он сочетал с его наложницами? Если да, то каким чином?
***
Возвращаясь к речи прот. Андрея Ткачева. Она просто показывает бедность церковного лексикона. В нем различаются лишь «блуд» и «прелюбодеяние» (блуд с чужим супругом). Можно лишь порадоваться тому, что проповедник, ранее клеймивший «проститутками» женщин, которые живут в обычном советском гражданском браке, теперь призывает к более осторожному употреблению слова «блуд». Но слово и в самом деле надо искать другое.
Факт вот в чем: в массовом сознании слово «блуд» имеет смысл промискуитета. И если священник стабильной (но не зарегистрированной и невенчанной) паре говорит: «вы блудите» — это вызывает несогласие и возмущение у этих людей, и тем самым выводит их собеседника из круга тех, к чьим советам они готовы прислушиваться.
И, между прочим, по нынешним временам сознательная моногамность этих неофициальных супругов стоит не ругани, а поддержки.
А дальше есть тема «временных обетов». Как монашеских, так и брачных. И церковное согласие с этой временностью, в том числе выраженное в церковном обряде. Чин венчания тех, кто не готов «до гроба»...
Когда-то возмущались венчанием второбрачных. Но ничего — разработали и для них чин.
