18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ диаконом АНДРЕЕМ ВЯЧЕСЛАВОВИЧЕМ КУРАЕВЫМ>
В начале 1980 годов ректором Московской академии был архиеп. Владимир Сабодан. В Академии я его не застал. Но все говорили, к нему был очень легкий доступ. Ни поведенчески, ни пространственно он не отделял себя от студентов. Дверь в кабинет ректора вела прямо из коридора, и любой студент мог приоткрыть дверь, засунуть туда голову и спросить что-то.
Кабинет ректора это был целый большой класс с тремя окнами.
Летом 1982 года ректором был назначен еп.Александр Тимофеев, ранее в течение 10 лет бывший инспектором Академии.
Это был контраст с Владимиром. Человек довольно закрытый и нелюдимый, новый ректор предпочитал дистанцированный образ управления — через передачу письменных и устных указаний и распоряжений. Администратор без харизмы, но очень преданный служению именно Академии.
Став ректором, он затеял в Академии небольшую перестройку. Свой кабинет он разделил на две части. В бОльшей, двух-оконной части он оставил свой кабинет, а из меньшей сделал приемную, через которую теперь и открывался доступ к нему.
В этой приемной была поставлена одна машинистка для срочных бумаг, стульчики ожидания для посетителей и стол для дежурного секретаря.
В штатном расписании Академии, однако, еще не было должности ректорского секретаря, и потому первое время там дежурили его иподиаконы (студенты). Среди них были нынешние митрополиты Димитрий (Тобольский), Константин (Карельский), Евгений (Эстонский).
Конечно, это шло в ущерб их собственным учебным занятиям.
Когда же в ноябре 1986 года появился я, владыка определил: «Ваша вахтерская вахта будет здесь». Так с первых своих шагов в Академии я стал секретарем ректора.
Он поручил своему старшему иподиакону Алексею Капалину (нынешнему митрополиту Тобольскому Димитрию) ввести меня в курс жизни Академии, познакомить с преподавателями, администрацией, показать, где что находится и кого как зовут.
Просидел я на этом месте недолго.
Уже в январе у нас с ректором произошла серьезная размолвка. Приближалось Рождество, и я думал: какой подарок сделать владыке? Понятно, что в моей семейной традиции лучшим подарком считалась книга. Но что можно купить в советских магазинах для ректора Академии, в распоряжении которого уникальная академическая библиотека? Книги ректор ценил. А у меня еще был аспирантский доступ к спецхрану Ленинской библиотеки. И там я переписывал сборничек Ивана Бунина «Палестинский цикл» — стихи о Святой Земле.
Имя Бунина как классика почиталось в Советском Союзе. Но найти его стихи на евангельские сюжеты было совершенно невозможно. Вот я их и переписал от руки в спецхране Ленинки, а потом решил их перепечатать и подарить владыке. Кроме меня в приемной сидела замечательная девушка-машинистка по имени Люда (сейчас она работает в патриархии). Как-то у Люды рабочий день кончился, она ушла, а я решил на машинке напечатать эти стихи.
Но в советской терминологии перепечатывать на машинке неизданный текст называлось «самиздат». Если кто-то заметит — будет лишний скандал. Поэтому я закрылся на ключ изнутри в этой приемной, и по вечерам стал печатать эти стихи. Стук машинки в вечерний тишине все равно проникал в коридор, и бдительный иподиакон Капалин «настучал» (возможно и не только ректору; до поступления в семинарию он был депутатом какого-то райсовета), что, мол, на ректорской машинке кто-то втайне что-то печатает. Это была его форма борьбы за доступ к уху ректора.
И хотя я потом ректору все показал, передал и объяснил, что это для него же, тем не менее, он счел это за нечто недолжное, и после этого в приемной я уже не работал. В этом его решении была своя логика: «Хорошо, что человек в данном случае для меня стихи напечатал, а может, и еще что-то напечатает, и это в самиздат уйдет…». А в те времена у каждой машинки был свой паспорт, который в КГБ хранился, и затем мало ли что выплывет и где…
Зарплату мне по прежнему платили. А вот нагрузки почти не давали, так что я просто жил в академическом общежитии и читал книги, а по поручению ректора писал рецензии на некоторые наброски внутрисеминарских учебников («конспектов»), и, как ни странно, на некоторые самизидатские богословские рукописи.
В общем, понятно, какие были мои отношения с Капалиным.
Спустя несколько лет, 1989 году он уже сам стал инспектором семинарии (а я уже был в Румынии, т.е. вне его власти). Он быстро добился всеобщей ненависти студентов к своей особе.
Соввласти выдвинули его кандидатом в депутаты ВС РСФСР как противовес о. Глебу Якунина по Московскому областному округу. Семинаристы голосовали за него (чтобы хоть так от него избавиться). Но он с треском проиграл. Провалившуюся кандидатуру было неудобно держать в городе, где он проиграл. И его в 1990-м решили назначить Тобольским епископом. Московские семинаристы толпой повалили к раке преп. Сергия на благодарственный молебен об избавлении от тирана.
Однажды я был с лекциями в Тобольской семинарии. Приехал вечером. Димитрий был занят. Делать было нечего, и я попросил встречавшего меня студента поводить по Тобольскому кремлю и семинарии. Студенты после ужина зазвали к себе на беседу. И вот за это тот сопровождавший меня семинарист потом получил выговор...
И вот начинается декабрь 2008 года.
Старший брат Алексея Капалина — митр. Климент, весьма вероятный будущий патриарх. С ним у меня не было никаких ни отношений, ни конфликтов (правда, он никогда не приглашал меня с лекциями в Калужскую семинарию). При этом люди из окружения Климента поясняли, что при его патриаршестве ректором МДА и главой Учебного комитета станет его брат.
А я как профессор Академии тем самым перейду в прямое подчинение Димитрия Капалина.
Понятно, что такая перспектива меня вовсе не радовала. Ни в силу наших личных не-отношений, ни по той причине, что наши представления о том, какими должны быть церковная проповедь и жизнь, были весьма различны.
И это стало моим личным мотивом для поддержки Кирилла (помимо озвученных мною мотивов «общецерковных»). О чем я и сказал ему при личной встрече в МДА 14 декабря 2008:
« — Спасибо Вам,что поддерживаете меня.
— Я не Вас поддерживаю, Владыка, а себя.
— Что ж, это самая верная позиция»
Дм. Капалин на скандальном выборном совещании ректоров 24 дек 2008
